Беседа с Хабибом происходила в больнице. Ему прооперировали руку. «Кость не выдержала, — сказал боксер. — Семь осколков в локтевом суставе нашли. Четыре из них — свежие. Все удалили. Вроде бы, все хорошо. Наркоз, правда, уже четвертый день не отпускает. Руку вообще не чувствую».
— Больно было?
— Очень. Перед боем с М’Байе я не провел ни одного полноценного спарринга.
— Значит, выходя на ринг, сильно рисковали.
— Рисковал. А что еще оставалось делать? Я не мог допустить, чтобы поединок сорвался. Один-то бой у меня уже отменяли из-за травмы. Тогда я потратил на тренировочный лагерь, на лечение и прочие формальности 1 миллион рублей, а сейчас — 600 тысяч. Надо же и зарабатывать!
— Когда вернетесь к тренировкам?
— Думаю, без ограничений начну заниматься через два месяца.
— А когда следующий бой?
— Раньше я настраивался на 19 октября, а теперь — на ноябрь. Возможно, поединок состоится в Макао. Впрочем, еще рано делать какие-либо прогнозы. Для начала — необходимо восстановиться после операции. Соперники? Предложения есть. И пока — меня не устраивающие. Боксеры сами себя предлагают.
— Кто?
— Например, Карим Мэйфилд. Вообще, я мог с ним сразиться еще в прошлом году. Но его команда заломила слишком высокую цену. А сейчас он мне не нужен. Поединок с ним ничего мне не даст. Ни денег с Мэйфилдом не заработаешь, ни славы. Отвратительный боксер. Нет, нокаутировать-то его можно. Но зрителям нужны зрелищные, красивые поединки! Ну, ничего, выберем кого-нибудь — защита титула-то у меня будет необязательная.
— С кем хотели бы подраться?
— Есть непобежденные ребята в нашей весовой категории. Топы, увы, заняты. А кто интересный... Например, Висенте Москера. Но, отмечу, что никаких предложений ни мы его команде, ни они — нашей — не делали.
— В числе ваших потенциальных соперников назывался Майк Альварадо. Но осенью он схлестнется с Русланом Проводниквым.
— Да, назывался. Ну, пусть сначала Руслан с ним побоксирует (улыбается). Думаю, зрелищный бой получится.
— С Русланом, кстати, знакомы?
— Нет. Но желаю ему удачи. Тяжело ему будет...
— Вообще, кто в категории до 63,5 — самый-самый?
— Первое место — Лукас Маттиссе. Второе — Данни Гарсия. Парни умеют боксировать. Не драться, а именно боксировать. И физические данные у них хорошие.
— Возьмем категории чуть-чуть легче и чуть-чуть тяжелее. Маркес, Пакьяо, Мейвезер...
— Ну, это вообще легенды.
— Маркес нокаутировал Пакьяо. Драма.
— Пакьяо жаль. Он — скромный, интеллигентный. Никогда не позволяет себе сказать чего-нибудь лишнего в адрес своих оппонентов. И вместо того, чтобы сказать Маркесу «До свидания, я тебя уже трижды бил», дал ему еще один шанс. Да, кто-то говорит, мол, Пакьяо побеждал Маркес спорно. Однако он его ронял несколько раз. Но ничто не вечно. А Макреса я стал уважать меньше, так как он не хочет сразиться с Пакьяо в пятый раз. А он обязан дать бой Мэнни. Да, Маркес победил нокаутом. Но до этого-то Пакьяо разбивал Маркеса!
— Бой, который вам бы хотелось провести заново?
— С М'Байе. Я очень недоволен тем, какой бокс показал. Да, я находился в далеко не оптимальной форме. Да, победил. Но у меня не было скорости, я делал большие паузы. Впрочем, М'Байе — это уже пройденный этап. Впереди — великие боксеры.
— Самый сложный бой в карьере?
— Тот, к которому я отнесся непрофессионально. 2010 год. Москва. Красная площадь. Оппонент — Карен Тевосян. Я приехал, даже не зная, что поединок рассчитан на 12 раундов. Приехал расхлябанным. Победу одержал на морально-волевых. Первые четыре раунда я его избивал, а потом — выдохся. Выстоял с трудом. Лицо у меня было разбито, глаза заплыли. А где сейчас Тевосян, я даже и не знаю. С тех пор про него ничего не слышал. Тогда, в 2010-м, я регрессировал. На тренировках занимался какой-то чушью.
— А кто вас тогда тренировал?
— Да кто попало.
— Расскажите, как вы перешли в профессиональный бокс.
— В любителях я всегда хотел участвовать в соревнованиях самого высокого уровня. Но мне мешали, давали ненужные спарринги. Перед чемпионатом мира во Владивостоке у меня было пять отборочных спаррингов. Пять! Нос даже сломали. После этого я был очень измотан. Меня взяли, но, скорее, для отчетности. Знали, что я проиграю. Видели же, что нахожусь в плохой форме. Сначала мне противостоял монгол. Сильный, мощный. Тем не менее, я победил. Выиграл я и второй бой, и третий. А в четвертом — уступил кубинцу. Я регрессировал с каждым днем, а мне говорили: «Молодец! Ты все доказал». А какой я молодец? Я занял всего лишь третье место. А что доказал? По их мнению, наверное, то, что не сумел стать чемпионом мира. Потом тренера повторяли, мол, «Ты поедешь, поедешь на Олимпиаду!». Я же понимал, что никуда не поеду, что их слова ничего не стоят. И я перешел в профессионалы. Поехал в США — просто боксировать. Сотрудничал я с командой Султана Ибрагимова. Потом я подписал контракт с Юрием Федоровым. Он помог мне в тяжелый период. Но я тогда был никаким — поединок с Тевосяном, о котором я рассказывал, яркий тому пример. Юра перестал на меня надеяться. Я уж думал завязать. Это было в 2011 году — то есть, еще совсем недавно. Я все оставил, стал более религиозным. Не святым, конечно, но изменился к лучшему. Но мой очень хороший друг — Азиз — переубедил меня, за что я ему очень благодарен. Сказал: «Не уходи. Все расходы возьму на себя».
— Взамен что-нибудь попросил?
— Ничего! Таких людей, как он, мало. Если дал слово — сдержит его обязательно, несмотря ни на что. Азиз и сейчас меня поддерживает. Постоянно звонит, спрашивает, что и как. Он помог организовать бой с Нэйтом Кемпбеллом, который за полтора года до этого был чемпионом мира. Попросил Кемпбелл немного — 50 тысяч долларов. Я одолел Кепмбелла. Одолел убедительно. Затем появился Владимир Хрюнов. Сказал, что будет меня «двигать» к чемпионскому поясу. Я победил Игнасио Мендозу, следом — Кайзера Мабузу, завоевав титул IBO. К бою с Мабузой я подготовился четко. Нокаутировал соперника уже в четвертом раунде. Я не пропустил ни одного удара. Просто «схавал» его. Следующий противник — Хуан Гузман. Очень сложный был поединок. Напряженный, да и судьи не хотели, чтобы я взял верх.
— В профессиональном боксе бывают «договорняки»?
— Слышал об этом, но никогда не сталкивался.
— А Родион Пастух?
— Ну, это не «договорняк» (смеется). Это — постановка, театр, шоу. Или, обвиняли, помню, Цзю и Хаттона. Не знаю, где там обнаружили сговор. Драка была настоящая. Кличко все время хотят очернить. Думаю, что слухи распускают дилетанты.
— Что за человек — Владимир Хрюнов?
— Все, что касается организации боксерских поединков, он делает профессионально, как никто другой в России. Ни у кого в России нет таких связей, как у Хрюнова. В мире бокса он — как рыба в воде. У него есть адвокат Джон Вирт, который много лет работал с Доном Кингом.
— В таком случае, почему от Хрюнова ушли Александр Поветкин, Денис Лебедев и Григорий Дрозд?
— Сложно сказать, я же не знаю, какой у них был договор. Но мне кажется, что, допустим, Денису Лебедеву работа с Хрюновым пошла только на пользу. Он же завоевал чемпионский пояс. Кстати, по моей информации, пояс ему вернут — у Гильермо Джонса нашли допинг. Да и денег Лебедев заработал немало. Получил титул чемпиона мира и Александр Поветкин. Словом, сделав Лебедева и Поветкина чемпионами, Хрюнов со своей работой справился.
— Тем не менее, этот «массовый исход» вас насторожил?
— Мы нормально общаемся. Так что если будут какие-то проблемы, я скажу Хрюнову об этом в лицо.
— В октябре 2012 ты сказал: «Побоксирую еще годика четыре, а потом — завершу карьеру».
— Возможно, так и случится. Свое мнение я, во всяком случае, не изменил.
— Но 34 года для боксера — это немного.
— Ну, если в 34 выйду на пик формы, то, разумеется, перчатки на гвоздь не повешу. Неизвестно, как моя жизнь сложится. Вдруг, уже завтра завяжу?
— Бокс выручал вас в экстремальных ситуациях?
— Разумеется. И не раз.
— Расскажите.
— Это случилось незадолго до моего первого профессионального боя — в 2006 году. Два парня поругались. Мы с братом хотели предотвратить драку. Но один из них решил нас запугать. «Куда лезете?! — крикнул. — Мне достаточно один звонок сделать и вам конец!». Ну, набрал. За это справедливо получил от брата тумаков. Когда брат пошел переодеваться, приехало четыре машины. Я сразу понял, что разговаривать со мной никто не хочет. Человек восемь бросилось на меня. И молодые, и седые. В общем, родственники приехали за своего вступиться. Я занял позицию, чтобы никто из них не оказался у меня за спиной. Одного «выключил», второго. Человек пять «положил». В итоге они остановились. «Все, все, хватит», — сказали. Увидели, что я уверен в себе, что не боюсь, что меня не сломать. К сожалению, у нас в Дагестане много людей, которые хотят показать себя героями, дерзкими, крутыми мужиками, а на самом деле ничего из себя не представляют. Не нужно задираться. И различные злачные места посещать, конечно, не стоит. Тем более в священные для мусульман дни. Что хорошего в ночных клубах? Отдых? Но отдыхать же можно без вреда здоровью и духовному состоянию. А не «колбаситься» всю ночь, употребляя наркотики и алкоголь — это обман, а не отдых. Есть у меня друг в Дагестане. Нейрохирург. Для него самая страшная ночь — с 31 декабря на 1 января. Все пьют, ругаются, стрельба... Много инцидентов происходит. Больница битком. А в Рамадан — тишина, спокойствие. Религия — сдерживающий фактор. Если человек знает, что он будет отвечать перед Богом, он и вести себя будет правильно.
— Вы всегда были религиозным человеком?
— Нет. В Бога верил, но позволял себе лишнее. Я изменился два года назад. Все приходит с возрастом. Я переосмыслил свою жизнь, когда мою жену забрали в больницу — вскоре она родила мне третью дочку. Нет, я не был конченым человеком. Но я решил, что если продолжу жить так, как живу, то «кончусь». Понял, что нельзя забывать о родственниках и близких людях, что нужно всегда помогать матери. Посещать ее как можно чаще. Не можешь сегодня? Хорошо, но завтра — обязательно зайди! Рай под ногами ваших матерей... А еще, мне бы очень не хотелось видеть своих друзей в кругу, так скажем, плохих людей. Которые курят анашу и пьют. У меня были такие знакомые, не скрою. Нет, я не курил, не пил, но с ними общался. И я порвал с ними все связи. А друзей из плохих компаний нужно вытаскивать.
— Вы живете в Дербенте?
— Да. А еще — в Каспийске.
— Насколько мне известно, в Дербенте находится древнейшая мечеть России.
— Именно. Джума-мечеть. Дербент — очень красивый, интересный город. Цитадель Нарын-Кала, Армянский храм. Достопримечательностей много. А родился я в селе Куруш. Это самый высокогорный населенный пункт в Европе. Вот, смотрите (Хабиб достал планшет и продемонстрировал живописное фото), какая скала — аж дух захватывает. Как гигантская стена стоит. У альпинистов она пользуется огромной популярностью. А вот — самая высокая гора Дагестана Базардюзю. Почему такое название? Дело в том, что в старину за горой, сейчас — это территория Азербайджана, был огромный базар. А «дюзю» переводится, как равнина. А вот — барашки. Кушают они только на альпийских лугах, а пьют — исключительно родниковую воду. Мясо вкуснейшее. Без запаха. Ничего подобного я не ел нигде и никогда.
— Почему в Дагестане единоборства — это культ?
— Всегда нужно быть сильным. Вот, пошел я на футбол. А мне: «Какой футбол? Иди, учись драться!». И так у всех. Кстати, раньше в залах детей было больше, чем сейчас. Интернет и «Плейстейшены» сделали свое дело.
— У вас много друзей-спортсменов?
— Конечно. В основном, боксеров, борцов и бойцов. Шамиль Завуров, Альберт Селимов, Рустам Хабилов, олимпийский чемпион по дзюдо Мансур Исаев.
— А из футболистов?
— Знаком с Будуном Будуновым. За моей карьерой он внимательной следит. С Нарвиком Сирхаевым, если видимся, общаемся. Он был капитаном «Анжи». Наш Зидан.
— За «Анжи» следите?
— Слежу, конечно. Для «Анжи» делают все, а он играет, как середнячок. Каких игроков купили...
— «Анжи» считается грандом.
— Может быть. Но в чемпионате России наша команда стартовала ужасно. Я не говорю, что в каждом матче требую от «Анжи» победы. Но мне хочется, чтобы команда играла в красиво. Просто красиво. А если, опять же, о результатах — то в прошлом сезоне «Анжи» выступил неплохо. Третье место — это достойно. Кстати, очень жаль, что УЕФА запрещает проводить в Дагестане матчи Лиги Европы...
— На футбол ходите?
— Естественно. Вот (Хабиб снова достал планшет), мы с братом — на стадионе «Динамо».
— Магомеду Абдулсаламову «Анжи» подарил футболку. А вам?
— Увы, нет. Свою я в магазине купил (смеется). Самое интересное, что прежде, чем начать заниматься боксом, я играл в футбол. Ходил в секцию. 9 лет мне было. Вот вам памятный матч. Тренер сказал — играем до гола: кто забьет, тот и победил. Забили, увы, соперники. Я очень расстроился, даже заплакал. Тренер из-за этого меня почему-то начал недолюбливать. Хотя, по логике, должно быть наоборот — это же хорошо, если проигрывать не любишь. А потом мне брат сказал: «Хабиб, какой футбол? На дворе — 90-е. Надо драться уметь! Так что — иди на бокс». Но, вообще, футбол — это мое. Я очень хорошо играл. И скорость у меня стартовая бешеная, и голевое чутье отменное.
— А сейчас играете?
— Конечно. Тайком (улыбается). Футбол ведь травмоопасный вид спорта.
ИТАР-ТАСС
